Наверное, кто-нибудь когда-нибудь
про эту книгу напишет длинную и серьезную статью, подкрепленную цитатами.
Еще несколько минут назад я думал, что и окажусь этим кем-то. Вот компьютер,
вот открыт ╚новый документ╩, вот и книга под руками, чтобы не поставить
лишней запятой в цитате и не быть обвиненным в искажении чужого текста┘
Я открыл эту книгу, честно собираясь
искать цитаты √ и закрыл снова. Понял, что не хочу. Не хочу вновь перелистывать
эти страницы, вчитываться в этот текст, выбираться наиболее ╚красивые моменты╩.
Потому что мне это будет даже не противно √ мне это будет невыносимо скучно.
А кроме того √ незачем.
Мне незачем и не с чем спорить
у Еськова, и мне незачем и нечего доказывать тем кто его уже читал ╚Последнего╩,
и тем кто его прочитает в будущем. И объяснять им ничего не надо,
сами все поймут, а если не поймут √ тогда и объяснения бесполезны, это
уже клиенты к терапевту, к Бивис-Батхеду, и сериалу ╚Сын Штирлица против
Саддама Хусейна╩.
Ну, а тем, кто не читал,
но хотят заранее знать, что их ждет, я предлагаю небольшой рассказ, написаный
строго в стиле ╚Последнего Кольценосца╩, правда на другом материале.
=====================================================
┘Князь Василий
Гамаюнович сурово глянул на вытянувшегося перед ним посыльного.
- А ну, повтори-ка послание от
этого Ганзафара, бестия!
- Ваше благородие┘ Ни сном не
духом┘ Не виноватый я┘
- Повтори, сказано!
- Ва┘ Васька, собака паршивая, мои следы
нюхать будешь √ как бы не чихнулось┘
Одним движнием руки князь Василий посылал
посыльного в нокдаун, и в сердцах пнул ногой. Посыльный застонал и скорчился
на полу. Но князь уже не обращал на него внимания. Он вышел из шатра, взглянул
на закатное небо, потом перевел взгляд туда, где есаул Злобыная Гаврилыч
с наслаждением пытал раскаленным утюгом пленного нойона, распятого на кресте.
- Факен шит┘ - исконо русское
ругательство немного облегчило душу, и князь вновь взглянул на небо. Время
для погони за монголами было упущено, а вот для размышлений было времени
вполне достаточно.
Когда двадцать
лет назад Балдимир Суздальский обрушил на Золотую Орду полчища своих воинов,
все казалось простым и ясным. Страна, не имеющая развитой промышленности
и сельского хозяйства была обречена на гибель. Вскоре на Русь потянулись
вереницы смуглых пленников и очаровательных пленниц. Впрочем, очарованием
монгольских девушек русским редко удавалось воспользоваться: все, как одна
тренированные по системе Хатха-Йоги и Карате-До красавицы либо умело отбивались,
либо могучим усилием воли останавливали свои сердца в самый ответственный
момент, и потрясенные сластолюбцы теряли интерес к любовным утехам надолго,
если не навсегда.
Доверчивый и миролюбивый
хан Мамай поначалу даже не понял, что вдруг заставило князя в один миг
разрушить добрососедские отношения. Ведь после знаменитого пира на реке
Калке, где Конан-Созидатель, вице-президент Монгол-Шуудана вместе с русскими
князьями осушил немало чаш, все казалось светлым и радужным. Миссионеры-баскаки
учили русских грамоте и счету, русская земля была надежно защищена от нашествий
захватчиков, а монгольским исследователям и географам, собирающим коней
в новое путешествие, казалось, что скоро, скоро Последнее Море заплещется
у их ног┘
Пока Мамай пытался разобраться
с ситуации, война была практически проиграна. Оставалась последняя надежда
на последнюю битву при реке Урале, надежда даже не на победу, а на проигрыш
с честью. Но рыцарские времена давно уже прошли, и вышедший на предбитвенный
поединок батыр Челубей, обладатель всех возможных данов во всех восточных
единоборствах был убит еще до того, как поднял меч √ за спиной русского
богатыря Пересвета случайно оказался полк конных арбалетчиков. (Балдимиру
до зарезу нужно было устроить своим зятю Недотемноте хоть какой-нибудь
богатырский подвиг, а заодно и поменять ему имя на более благозвучное).
Истыканный стрелами Челубей нашел в себе силы пребить до трети личного
состава полка вместе с конями, но для Балдимира это были всего лишь плановые
потери. Все равно остальных арбалетчиков пришлось убить чуть-чуть попозже,
чтобы никто не мешал скоморохам рассказывать по Руси саги и квенты о поединке
Пересвета с Челубеем на Куликовом поле. И горе тому, кто осмеливался сказать,
что никаких куликов на том поле ни в жисть не было!
Министерство
пропаганды не успевало сочинять новые баллады для ╚народного исполнения╩,
где описывались ужасы никогда не существовавшего монгольского владычества.
Наиболее сметливые сказители и сами старались как могли √ у всех перед
глазами был пример бывшего блатного песенника, а ныне заслуженого артиста
Земли Русской. Автор вымученной поговорки ╚незваный гость хуже татарина╩
получил лично князя четырехкомнатную надклеть в высотной избе на Котельнической
набережной.
Однако, не успев отпраздновать победу, Балдимир и его подручные поняли, что война только-только начинается. Партизанское движение, развернутое новым президентом Тохтамышем наносило все больший и больший ущерб русским. Но самым страшным было не это. О нем, о страшном, приходили лишь краткие разведсводки, но даже того, что удавалось узнавать агентам, хватило для того, чтобы князь снарядил своего лучшего ловчего Василия Гамаюновича на поиски┘
┘Тьмутараканский
резидент службы Внешней Разведки Китая Сунь Вынь задумчиво поигрывал пером.
Только что его лучший агент, давняя любовница и подруга детства, портовая
проститука (и по совместительству √ преподавательница рисования в средней
школе) Барбацуца прислала донесение, из которого было понятно, что за Сунь-Вынем
в следит сам Бидэ, латинянский разведчик высокого класса, работающий кроме
Берлина еще и на Киев-град.
Сунь Вынь вздохнул. Он знал то, чего не знала Барбацуца: любовная связь
Барбацуцы с Бидэ уже не секрет для тайной полиции Тьмутаракани, которая
на две трети контролируется службами Вавилона, а на треть √ лично абиссинским
негусом Чакой, который не может и шагу шагнуть без консультации с кардиналами
Ватикана.
Кардинала Размазнини давно уже подкупил Абу Али ибн Шайтан, проводящий
политику ╚Мавританию √ маврам!╩, и на этом можно было бы не обращать внимания,
если бы не тщательно скрываемый факт (Сунь Вынь погубил десять агентов
и раздал пятнадцать килограммов золота, чтобы выяснить это): на самом деле
Мавритания √ это тайный оплот Тикацикактусакля, Единственного Инки, владеющего
знанием Атлантиды. Обладая даром предвидения, Инка мечтал уничтожить Испанию
руками мавров до того, как оттуда отправиться роковая бригантина┘ Эту же
мечту разделял и тайный отец Инки, Оцеола, вождь семинолов, чье Центральное
Разведывательное Управление так же умело работать с секретными материалами
атлантов.
Но ни
тот, ни другой не знали, что на самом деле все следы Аталантиды были сфабрикованы
в майстерских полинезийских искусников под управлением Тако-Роа Фарораао,
заместителя министра внутренних дел островов Фиджи и Западоное Самое. Но
скупость Тако-Роа заставляла мастеров с островов искать дополнительные
заработки, и фактически они выполняли заказы токийских якудза. Но если
бы якудзам кто-то сказал, что их боссы, сами того не зная выполняют задания
китайского КГБ, они бы не поверили┘
Сунь Вынь снова вздохнул. Получалось, что в этой игре спецслужб, разведок
и дипломатов он ведет партию за обе стороны. Вот только зачем он это делает?
Интересно, если бросить все, и уехать, не остановится ли жизнь в Тьмутаракани?
Но в глубине души Сунь Вынь знал, что никуда он не уедет, и ничего не бросит.
Дисциплина и врожденная чиновничья старательность не позволяли этого сделать┘
┘- Ну вот, еще немного,
и мы у цели! √ пробормотал Ганзафар Мамедов, доставая из аптечки шприц
с героином. Обершарфюрер одобрительно кивнул: все-таки повезло ему с командиром.
Знает, что и когда можно, а что нельзя.
Теперь было
можно. И даже нужно, потому что иначе они бы не преодолели последний километр
до цели. Акактуй-заде покосился на заплечный мешок.
Нет, не зря умирали
добровольцы, копавшие шахту и достававшие породу, от которой желтела трава
и дохли суслики. Не зря выпали волосы и зубы у прекрасной и мудрой Мариам
Жоли-Кури, которая сутками выпаривала из едкого щелочного раствора драгоценные
граммы соли, которая безлунными ночами светилась в темноте. Не зря трудились
чукотские металлурги, монгольские ученые и бурятские шаманы, собирая первый
и единственный экземпляр того, что изменит ход истории.
Сладкая волна
прихода ударила в голову. Мешок стал легким, как перышко. Акатуй с Ганзафаром
подхватили его за лямки и бегом побежали вперед, туда, где над горизонтом
висело низкое заходящее солнце.
Василий Гамаюнович успел увидеть, как навстречу солнцу с земли поднимается второе. Но понять, что это все-таки сработала та атомная бомба, за которой он гонялся на протяжении всей книги он уже не мог: ударная волна подхватила его тело, и с размаху насадила на кол, на котором с победной улыбкой умирал пленный нойон┘